 |
Тихий субботний вечер. Еду на вызов в не самый отдаленный пригород к заболевшему котенку. Слава богу, в выходные мы работаем до пяти вечера, а не до девяти, как в простые дни, и на вызова можно съездить засветло.
Котенок оказался не «тяжелым» и посему не очень сговорчивым. Спеленав скандального пациента, мы с хозяйкой пытались прокапать ему энное количество весьма питательного раствора. В этом кульминационный момент к раздраженному визгу котенка присоединился призывный гонг моего мобильника.
Со стороны, наверно, забавно было наблюдать, как я пыталась плечом удержать телефон, одной рукой оттягивая оскаленную морду благодарного пациента, а другой стараясь как можно выше поднять флакон с капельницей. В таком диагональном положении колодезного «журавля» я и общалась с мамой, стараясь не дезориентироваться, что и как надо держать.
- «Здравствуй, дорогая, как ты?» - мама определенно была в неплохом настроении и расположена неспешно пообщаться.
- «Привет, мам, все хорошо», - я постаралась непринужденно свернуть разговор до лучших времен.
- «Ты не забыла, что завтра пасха?», - не тут-то было, маму так просто с пути не собьешь.
- «Нет, конечно, постараюсь зайти», - разумеется, я забыла про завтрашний праздник. Я про свой день рождения и то вспоминаю только тогда, когда поздравлять начинают.
- «Надеюсь, ты завтра не работаешь?»
- «Нет, мам, только один вызов утром», - стоило скрестить пальцы, но руки были заняты. В этот момент котенок изловчился и цапнул меня за мизинец. Вся моя «диагональ» рухнула вместе с телефоном. Ну, вот и поговорили…
На обратном пути, посасывая опухающий прямо на глазах палец, я решила, что в пасху действительно работать негоже. Чтобы продуктивно работать, надо качественно отдыхать. Хотя бы в пасху.
Вечером я засиделась за компьютером – завтра ведь выходной – и спать легла уже далеко за полночь. В 2.30 ночи меня подбросило от телефонной трели. Отличное начало пасхального воскресенья.
В трубке взволнованный и извиняющийся голос заводчицы ротвейлеров: «Танюш, мы тут рожаем, уже полтора часа кукушимся и никак… Может, приедешь?»
По пути на вызов я забавлялась рассуждениями о колоритной терминологии владельцев животных. Самый обширный запас афоризмов касается вопросов акушерства и гинекологии. Например, говорят обычно так: «Доктор, у него там…, - за этим следует многозначительный взгляд туда, - что-то не то». Вместо привычного «кастрировать» животноводы со стажем могут выдать что-то типа «выложить», ставя в тупик неискушенных в сельскохозяйственных терминах молодых регистраторов. Правда, «анальная» тема тоже полна сюрпризов: стеснительный паренек ставит на стол тоже чем-то смущенную собачку, долго мнется и, наконец, шепотом сообщает: «У нее это заболевание… Ну, на «г» начинается…». Таким образом добропорядочные владельцы обычно сообщают о мнимом «геморрое» и я, ничтоже сумняшеся, начинаю осматривать собачку с тыла. Хозяин с некоторым подозрением наблюдает за моими действиями и легонько трогает за рукав: «Доктор, вы не с той стороны смотрите… У нее же гайморит!»
Ночь на пасху выдалась холодная, с заморозками, и мне пришлось долго прогревать машину, прежде чем она согласилась хоть куда-то меня везти. Перед выездом я проинструктировала хозяйку, что следует предпринять для извлечения застрявшего щенка, и втайне надеялась, что к моему приезду проблема будет разрешена. Не тут-то было. Щенок ни в какую не хотел увидеть «белый свет». Он шел с вытянутой вперед грудной конечностью и отвернувшись назад, как будто защищался от этого жестокого мира. К моменту извлечения он был уже мертв, и мы с грустью смотрели на маленькое тельце в неестественной позе. Мир жесток к слабым и беззащитным.
Упрямый малыш, видимо, создал «пробку» в очереди желающих на выход. Пока я с умным видом поясняла хозяйке, что собаке надо отдохнуть и тужиться она начнет часа через два, новоявленная мамаша уже облизывала бодрого, горластого мальчугана, который потребовал кушать, еще будучи в плодных оболочках. Щенки посыпались, как горох, собака даже не тужилась, лишь слегка приподнималась. Вот это я понимаю – родовспоможение. Не вставая с дивана, я зачарованно наблюдала за чудом рождения. Собака не спеша облизывала малышей, которые широко открывали беззубый ротик в поисках кислорода. Порой я с трудом удерживала себя от искушения помочь мамаше в освобождении детенышей от плодных пут, мне казалось, что она делает все слишком медленно, и щенки могут задохнуться. Оказывается, я совсем отвыкла от нормальных родов – ведь обычно мы имеем дело с капризными маленькими собачками, в обязанности которых входит лишь вытолкнуть щенка хотя бы во влагалище, а все остальное поспешно совершает окружающая свита из пары хозяев, заинтересованного кинолога и приглашенного ветврача, а также двух-трех знакомых «собачников».
В определенный момент хозяйка уже многочисленного семейства ротвейлеров взмолилась: «Боня (так зовут счастливую мамашу), может, хватит?» Но собака вновь приняла характерную позу и выдала нам еще одного очаровательного малыша. Так в нашем мире стало на десять ротвейлеров больше.
Следующий вызов был довольно далеко от города. Позавтракать я, конечно, не успела, и кофе в пустом желудке переливался в такт движению машины по дорожным кочкам. А на вызове замечательно пахло праздником и свежеиспеченными пирожками. Подавив животные инстинкты, я занялась кошкой, страдающей от лактостаза, а в качестве праздничного бонуса получила пакет с самыми вкусными в мире домашними пирожками.
Вызов, лаборатория, снова вызов, снова лаборатория. Заехать на работу за нужным препаратом. Звонок из лаборатории: «А где моча?». Тьфу, черт, забыла в холодильнике. И снова лаборатория – правильно, не будь растяпой.
Вечерний вызов в пригород. Железнодорожный переезд. Красный свет с пронзительным запретным звонком. Стою пять минут, десять, двадцать. Никаких признаков приближающегося поезда. По обе стороны скопилась приличная очередь, и некоторые машины начинают тихонько, на цыпочках, прокрадываться через переезд. Я же начинаю пританцовывать за рулем от нетерпения. Вот он, переезд, прямо передо мной, проехать – дело двух секунд. Нет, у меня синдром волка перед красными флажками – «нельзя на красный». Наконец, мое профессиональное эго не выдерживает – меня ведь пациент ждет – и я рывком преодолеваю переезд. Прокуролесив полчаса по закоулкам в поисках нужного дома, снова натыкаюсь на переезд – все еще «красный». Еще через полчаса возвращаюсь с вызова мимо переезда – и снова «красный» - оказывается, светофор сломался. А ведь я могла бы все еще быть там. Самое обидное, что поворот к нужному дому был до переезда.
Ну, все, пора до дому. На соседнем сиденье радует глаз и душу горка пасхальных презентов – ароматные пирожки, сладкий кулич, коробка конфет и кучка ярко окрашенных яиц самых немыслимых расцветок.
Еду домой, никуда не торопясь, прямо на оранжево-красный закат. Невольно улыбаюсь, вспоминая обаятельную ротвейлершу с ее потомством и улыбкой «чеширского кота», надувшегося от моей фамильярности кота Прошу, лихо улепетывающего от процедур щенка и ироничные каламбуры его хозяина. Непередаваемое ощущение – когда ты все сделал и никуда не торопишься.
И все-таки самый лучший подарок для врача – цветущий вид наших пациентов. И когда ты вечером понимаешь, что сегодня ты помог еще кому-то избавиться от страдания – это самый главный праздник!
|
 |
